У писателя Михаила Федорова в этом 2023 году вышло несколько книг «Герои СВО. Символы российского мужества», «Российские герои в Сирии», и вот «Убийство в Оптиной». В связи с изданием новой книги с автором встретился наш журналист.
«Я решил внести ясность – как все происходило»
– Михаил Иванович, а с чем связан выход книги «Убийство в Оптиной»?
– В этом году исполняется 30 лет со дня, когда 18 апреля 1993 года в монастыре Оптина пустынь от рук бывшего афганца Николая Аверина погибли трое насельников монастыря – иноки Трофим и Ферапонт и иеромонах Василий. С той поры эти события обросли многими слухами и домыслами, и я решил внести ясность: написать, как все происходило.
– А вы были в Оптиной?
– Конечно. Я оказался в Оптиной пустыни в первых числах мая 1993 года. Тогда вся Москва бурлила и обсуждала разгон демонстрации на Ленинском проспекте, а трагедия в монастыре замалчивалась. И вот главный редактор журнала «Россияне» Владимир Иванович Фирсов сказал мне: «Езжай в Оптину… Вот где беда…» Дал мне рекомендательное письмо от журнала, и я поехал в Козельск. Добрался до монастыря. Меня приняла братия. Игумен Мелхиседек поселил в лазаретной башне за своей кельей. Я жил там, вдыхал жизнь обители и потихоньку копился материал о трагедии.
«Стал почти своим в монастыре»
– Вы все эти тридцать лет его собирали?
– Да нет, просто жил этой темой… Окунался в жизнь монастыря. Много раз после службы беседовал с батюшкой Илией, который уходил в келью только приняв всех жаждавших с ним пообщаться. Говорил с иноком Рафаилом (Романовым), которого приняли в братию с пасекой, он позже стал келейником отца Илии. Общался с отцом Ипатием, соседом отца Василия. Их кельи в деревянном домике находились напротив. Со многими насельниками и послушниками. Даже встречался с епископом Евлогием, которого незадолго до убийства перевели на епископскую кафедру во Владимир, и он посчитал своим долгом в тяжелую минуту приехать в родное гнездо. Тогда в песке на дорожке к воротам в скит я нашел ключи со следами запекшейся крови. Видимо, это были ключи отца Василия, которые он обронил при нападении на него. Потом в Москве отдал их учительнице Василия, чтобы передала реликвию матери убиенного монаха. Я продолжал ездить в монастырь, стал там почти своим. Когда состоялся суд, ездил в Калугу, где разговаривал с судьей, который отправил Аверина на принудительное лечение. Встречался с доктором медицинских наук Кондратьевым, который посчитал Аверина невменяемым. Многое тогда узнавал. После этого шли годы. Прошло тридцать лет, а тема Оптиной не остывала.
– Так все-таки, почему вы стали писать книгу?
– События Пасхи 1993 года описывались по-разному. Я с чем-то соглашался, с чем-то согласиться не мог. И вот когда чашу всевозможных придумок переполнило, я съездил в Калугу, просмотрел уголовное дело, поднял свои записки, освежил все в памяти и сел за повествование. Мною владело желание на основании многочисленных увиденных документов внести больше ясности, удалить шелуху, отсечь накипь со значимого для всех православных людей события.
Как разворачивались события
– А можно немного подробнее о содержании книги?
– Все начинается с Пасхи, во время которой и совершается это убийство… И вот монастырь наводнили милиция, следователи, опера. Кинологи пытаются выйти на след преступника… А следователь проводит жуткий осмотр места преступления. На звоннице лежит труп инока… Находят шинель… Тесак… Сумки… Кто-то рассказывает, что видели сбрасывающего с себя шинель молодого человека… Кто-то как кто-то спрыгнул со стены монастыря (видимо, убегал) и пропал в лесу… Кинологи рыщут по монастырю… Появляются первые задержанные, на кого вывели розыскные собаки… Следователь осматривает тела погибших – одного в бане, куда занесли второго погибшего инока. И едет осматривать труп иеромонаха Василия в Козельск… Сам город и вся округа погружается во мрак. Кто был на богослужении, спешат покинуть монастырь… А кто приехал – уехать из Козельска. Но милиция ищет… И вот весь отдел милиции забит теми, кого стали подозревать… Тем временем в монастыре прощаются с убиенными… А газеты пишут всякую всячину… Заступается за монастырь только Патриарх… Дни идут, уже есть первые претенденты на предъявление обвинения, но тут поступают сведения о стрельбе некого молодого человека в селе Орлинке… Выясняется, что там в доме старичков стрелял в пол человек с бородкой, который тоже попадает под подозрение… Следствие на распутье… Задерживают бедолагу, которого «отметила» собачка… Кажется, теперь ему не миновать обвинения. Но он упирается, настаивает на своей невиновности… Тем временем старички из Орлинки составили фоторобот… По этому фотороботу выходят на некоего Николая Аверина… Он когда-то служил в Афганистане. Воевал. Жил недалеко от монастыря… Брошенную шинель опознают его родные… И сумку – тоже его… Оказывается, он уже привлекался за попытку изнасилования… Но был признан невменяемым и ушел от ответственности… Попал в психушку, но по странным обстоятельствам быстро выздоровел и его выпускают… Выясняется, он был частым гостем в монастыре, где искал себе душевного спасения… Следователи находят его отпечатки пальцев (по делу об изнасиловании), они совпадают с отпечатками, оставленными на тесаке… Круг замыкается… Тех, кого «определили» собачки выпускают… И вот Аверин, набегавшийся по лесам, пойман… Начинаются его допросы… Рассказывает, как возненавидел Бога и стал сатанистом… Ищут его подельников… Пытаются найти его след в убийстве отца Меня… Проводятся допросы послушников, монахов, врачей… Кто-то пытается увильнуть… Игумену монастыря поступают угрозы…
«А Николай Аверин жил…»
– И это все в бурлящий 1993 год…
– Да. Тем временем страсти в стране накаляются… Президентская власть столкнулась с законодательной… Одна отрицает другую… Белый дом оцеплен… Конфликт разгорается… Танки стреляют по Белому дому… Он горит… Начинается суд над гекачепистами… В таких реалиях продолжается расследование, которое в конце концов кончается признанием Аверина невменяемым и помещением его на принудительное лечение в психушку… Вот об этом обо всем и хотелось рассказать… Как все происходило…
– Михаил Иванович, а как сложилась судьба Аверина Николая?
– Тридцать лет прошло, а он все находится в психиатрическом учреждении.
– Ему много лет?
– Вот на этом и заканчивается книга. Цитирую: «А Николай Аверин жил… Ему было шестьдесят… А иноку Трофиму было бы шестьдесят шесть… Иноку Ферапонту – шестьдесят пять… Иеромонаху Василию – пятьдесят девять… Они были бы оптинскими схимниками… А ушли в мир иной инок Трофим в тридцать девять… Инок Ферапонт – в тридцать семь… Иеромонах Василий – в тридцать два… И еще неизвестно, кто больше бы дал монастырю и вере – тридцатилетние иноки и иеромонах или сложившиеся старцы; к кому больше бы ехали за помощью со своими скорбями и бедами, кто больше прославил Оптину».
– Интересно теперь почитать…
Источник: argumenti.ru
Комментарии закрыты.