Анна Чепенко родилась в Саратове. Окончила ВГИК, мастерскую народного артиста России Всеволода Шиловского. Служит в Театре-студии мастера. Зритель знает актрису по ролям в таких фильмах и сериалах, как «Свидетели», «Теорема Пифагора», «Красота небесная», «Блондинка и брюнетка» и др.
— Анна, каким мастером был Всеволод Николаевич Шиловский? Какие уроки и советы запомнились? Какой он человек?
— Он большой мастер, с огромным опытом. Помимо этого, Всеволод Николаевич – человек советской закалки, что я очень ценю. Вот недавно у нас была репетиция, Шиловский четыре часа её вёл и выглядел бодрее и энергичнее, чем мы, молодые артисты. У него очень крепкий стержень, немного людей могут этим похвастаться, потому что сейчас многое упрощается, заменяется техническими моментами, даже на бытовом уровне. Здесь человек всё делает сам и сам за всё отвечает.
Всеволод Николаевич постоянно помогал своим студентам, например, добавлял денег на учёбу, когда им не хватало, решал вопросы с жильём, с общежитием, вытаскивал из каких-то передряг. И до сих пор можно всегда прийти к мастеру с любой просьбой и за любым советом.
Я выпустилась в 2019 году, после этого Шиловский ввёлся в наш дипломный спектакль «Дядя Ваня», на роль профессора Серебрякова, и мы много его играли, в частности, на «Мелиховской весне», где постановка была признана лучшей. В общем, Всеволод Николаевич для меня пример – как мастер, актёр, режиссёр.
— В «Дяде Ване» вы играете Елену, жену профессора Серебрякова, которая намного старше своего мужа. А как вы в жизни относитесь к подобным мезальянсам?
— Абсолютно спокойно. В любви и отношениях нет возраста. Да и вообще возраста нет.
— Вы это по молодости говорите!
— Нет, есть только то, насколько вы себя ощущаете, в этом месте или с этим конкретным человеком. Понятно, что у Серебряковых не совсем сложилась история, но в принципе ты и со своим ровесником можешь быть несчастным и непонятым. А в другой ситуации взрослый мужчина может быть твоим учителем. Или заменой отца. Мы живые организмы, тут нет какой-то схемы.
— И всё-таки, вы какую разницу в возрасте для себя допускаете?
— А я не знаю, нет у меня планки. Если человек восхищает, вызывает какие-то эмоции, если ты с ним раскрываешься по-особенному, зачем останавливать процесс?
— А если такой мезальянс рассматривать: когда девушка выходит замуж без любви за богатого? Ну, это больше тема Александра Николаевича Островского, чем Чехова, конечно…
— Если девушка выходит замуж без любви, тут возникает вопрос: насколько важно для неё это чувство и способна ли она в принципе любить? Если важнее деньги, и она способна ими хорошо распоряжаться, чтобы чувствовать себя комфортно и счастливо, не берусь никого осуждать. И если мужчину подобное устраивает, конечно. Вообще эта тема часто преувеличивается – что из-за денег. Понимаете, в жизни вообще встретить своего человека довольно сложно. А ещё сложнее сохранить какие-нибудь долгие отношения. И поэтому, может, лучше, чтобы девушка выбрала обеспеченного мужчину, который успешен и может дать ей хотя бы материальную стабильность. Нежели рядом с тобой будет какой-то паренёк, к которому как бы пылает твоё сердце, но в итоге вы быстро расстанетесь из-за простых бытовых проблем. Поэтому я не осуждаю и подобные мезальянсы.
— Насколько вам интересно погружаться в другую эпоху, постигать тамошние нравы и правила поведения? Носить старинные платья с кринолином, корсеты, шляпки?
— Мне это очень нравится, я человек переменчивый, подобное погружение доставляет радость – всё глубже во времена чужие, глухие. Но внешние проявления – да, разные, этикет, времяпрепровождение, манера речи. Но в целом, читая классику, я понимаю, что человек особо не меняется, всё его внутреннее содержание, желания – те же. Хотя в наше время сказать о своих желаниях мы можем, конечно, более откровенно, чем раньше.
Что касается исторических костюмов, то сейчас я чувствую себя в них комфортно, раньше было иначе. Находясь в неком подростковом состоянии, я отрицала женственность, ходила в джинсах, толстовках с капюшоном, чувствуя себя в такой одежде более защищённой, что ли. Боялась женской простоты. Сейчас я в образе настоящей женщины, и мне это нравится.
— То есть, нынче вы модница, следите за тенденциями, гоняетесь за брендами?
— За брендами не гоняюсь, хотя раньше, до ВГИКа, работала художником по костюмам, стилистом – на съёмках, в основном. И очень любила всякие барахолки, что-то искать, находить странные вещи, непонятные. Мне вообще нравятся вещи с некой историей, индивидуальностью. Когда жила в Питере, часто ходила на известный рынок Уделка, и там, помню, мы с подругами находили разные модные вещи, утварь, которые реально стоили 5, 10 рублей. Каждые выходные мы уезжали с Уделки с огромными мешками одежды.
— Слушайте, но вещи так утомляют! Вам никогда не хочется взять – и выкинуть всё из шкафов на помойку?
— Очень хочется! Кстати, уже думаю над этим несколько дней. Что-то выкинула, а что-то отдаю – тем, кто нуждается. Да, раньше я всё бездумно скупала, хотя не видела, конечно, в этом смысла существования, а как-то по инерции приобретала. Сейчас считаю: лучше во всём иметь больше воздуха.
— Одна из ваших первых ролей в кино – медсестра в сериале «Теорема Пифагора». Наверное, пришлось осваивать некие врачебные навыки? Чему вы вообще обучались для той или иной роли, насколько дотошно любите погружаться в ремесло своих героинь?
— Скорее, я больше внимания уделяю образу и характеру, чтобы они запомнились зрителю, а не профессиональной деятельности персонажа. Часто в таких проектах, которые снимаются быстро, многие актёры просто «отрабатывают» свой номер и убегают на другие съёмки. А я пыталась сделать так, чтобы мне было интересно играть, стремилась найти какие-то любопытные черты, изюминку в героине. Вообще подход к театральной роли и роли в кино в принципе не должен отличаться, просто средства выражения другие. Но в реальности – это разные вещи сейчас, в кино более упрощённый, что ли, метод.
Вот возвращаясь к театру, к роли Елены в «Дяде Ване», у неё же был прототип. Я изучала всю историю Антона Павловича с Ольгой Книппер-Чеховой, например. В целом, образ роковой женщины связан у Чеховой с ней. Читала переписку Ольги и писателя, хотела найти какой-то парадокс в её образе. Женщина, перед которой все падают на колени, и, вроде бы, простая, честная. А, вроде, и нет…Ещё читала книгу Аллы Демидовой про постановку «Вишнёвого сада». Ведь у Чехова практически во всех пьесах одни и те же прототипы у персонажей. Много изучала стиль Антона Павловича – в поведении, в одежде, в этикете. Бывает, зацепишься за какую-то мелочь – и тебя это ведёт в роли.
— В кино вы в основном снимались в мелодрамах. Почему, на ваш взгляд, они так популярны в России?
— Думаю, что это самый лёгкий для восприятия жанр. В основном данный продукт – для телевидения. Большинство молодых и энергичных людей телик не смотрят, они смотрят онлайн-платформы, где преобладают другие жанры. Мелодрамы – для домохозяек, или для уставших после работы людей. И часто это такая фоновая история, когда человек что-то готовит на кухне, протирает пыль в комнате. Или, как говорит моя мама, с тремя образованиями, биолог, одна из лучших педагогов в Саратове: я после рабочего дня так переключаюсь, мне нужно посмотреть что-то для расслабления, пускай я даже не запоминаю ни героев, ни артистов.
Кстати, мои дальние родственники, когда я однажды приехала к ним в гости, просто со слезами на глазах набросились на меня: «Аня, мы смотрели «Красоту небесную» десять раз! Ты молодец, мы так рады за тебя!»…Так что всё не зря.
— С мелодрамами понятно, а хотели бы сняться в ужастике, например?
— Как человек впечатлительный, я, смотря ужастики, испытываю неподдельный страх. Конечно, при хорошем сценарии сняться бы не отказалась, попробовать нужно всё. Но это наименее интересный для меня жанр. Потому что я потом наверняка буду просыпаться ночью от приснившихся кошмаров.
— Кстати, о кошмарах. А какие у вас в жизни есть страхи?
— Основной страх – внезапный уход кого-то из близких, новость о болезнях. Хотя в дальнейшем я хотела бы научиться полному принятию того, что происходит.
— Вам близок буддистский подход?
— В общем, да – отпустить ситуацию, отпустить человека. Чем легче ты к этому отнесёшься, тем быстрее к тебе придёт что-то следующее, возможно, хорошее.
— Аня, вы готовы ради достойной роли выйти из зоны комфорта? Причём, радикально, так, как сделала, например, Саша Бортич, которая для роли в фильме «Я худею» поправилась на 20 килограмм…
— Если я посчитаю это правильным, если проект принесёт значимую пользу, не только мне, но и людям, зрителям, соглашусь на любые изменения в своей внешности, на лишения, дальние и долгие киноэкспедиции. Это часть моей работы. Но не в погоне за славой и популярностью, ради этого я вряд ли «поправлюсь на 20 кг». Если будет творческая необходимость, обоснованная потребность в моей «жертве», я пойду на многое.
Источник: argumenti.ru
Комментарии закрыты.