Анна Большова родилась в Москве. Окончила Московский театральный колледж на базе ГИТИСа. С 1998 года служит в Театре «Ленком». Зритель знает актрису по ролям в таких фильмах и сериалах, как «Остановка по требованию», «Мой личный враг», «Любовь и страхи Марии», «Выйти замуж за генерала», «Ермоловы», «Жаркий лёд», «Петровка, 38. Команда Петровского», «Мамочки», «Лесник», «Мама-детектив», «Женщины на грани», «Маруся», «Родные руки», «Александр и Алёша», «Заполярный вальс» и др.
— Анна, наше интервью выходит под Новый год, поэтому первый вопрос «праздничный»: приходилось ли вам играть спектакли 31 декабря? Ту же легендарную «Юнону и Авось», где вы исполняли роль Кончиты…
— Случалось, в ранней юности, это было даже романтично. Но не Кончиту. Помню, когда ещё служила в Театре Гоголя, играла в предновогодний вечер в какой-то, не помню какой, постановке, а потом умчалась в клуб «Маяк» Максима Суханова, и там первый и последний раз в жизни «снегурила». То есть, выступала в роли Снегурочки. Кружилась в хороводе, веселила публику. И заработала 100 долларов, в конце 90-х – приличные деньги.
Но уже много лет мне везёт – отмечаю новогодний праздник в семье. Вообще у нас дома два главных праздника – День Победы и Новый год. Всегда стараюсь освободить 29, 30 декабря, чтобы успеть подготовиться: купить всё необходимое, убрать дом, нарядить ёлку. 31 декабря у нас свои семейные традиции – загородный дом, праздничное меню, подарки, поздравления. Но мы не гуляем всю ночь. С утра 31-го начинаем готовить и в обед уже едим-пьём, потом отдыхаем, фильмы смотрим. Ближе к бою курантов встречаем шампанским Новый год (например, в Иркутске) и после спокойно идём спать. Не мучаем себя ночными бдениями. А утром – приятное продолжение…
— И всё-таки давайте вспомним «Юнону и Авось». Мне повезло, я брал интервью у большинства «ленкомовских Кончит» – Елена Шанина, Алла Юганова, Анна Зайкова, Сафия Яруллина, Алёна Митрошина. Как на вас повлияла эта роль, как работалось в паре со знаменитым Николаем Караченцовым, исполнявшим роль графа Резанова?
— Я в детстве замирала перед экраном телевизора, если показывали этот спектакль, а потом долго играла во всех персонажей. Но даже не мечтала когда-нибудь сыграть в нем. Я, кстати, четвёртая по счёту Кончита. Ввелась достаточно быстро. Случилась такая история. Был показ, утвердили меня и ещё одну актрису, не из нашего театра. Она должна была сыграть первые два спектакля, а потом уже я. И дальше в очередь. Идет репетиция в день спектакля, я сижу в зале, смотрю, и вдруг Марк Анатольевич Захаров останавливает прогон и просит меня выйти на сцену и пройти сначала второй акт. Я вышла, а вечером первый раз играла в «Юноне и Авось», хотя утром ещё такое и в голову не могло прийти. Это был определённый стресс для меня и, в общем, для всех. Но Николай Петрович Караченцов виду не подавал, был спокоен и очень внимателен. Когда спектакль заканчивался, он там, под станками, перед поклонами, всегда обнимал меня и говорил «спасибо». И вот после нескольких спектаклей, в один вечер, я почувствовала, что это «спасибо» прозвучало как-то по-другому. Он, наконец, меня принял…
Как партнёр Николай Петрович был замечательный. Очень галантный, вежливый, деликатный. По крайней мере, я его таким знаю и помню. Я часто наблюдала, как зритель на него реагирует. Вроде, такой простой, доступный, свой парень. Но всё равно всегда чувствовалась невидимая граница, которую Николай Петрович, на самом деле, держал, не допуская какого-то панибратства. Да, он был доброжелателен и открыт к «уличному» проявлению, но — до определённой черты.
Говорят, незаменимых людей нет, а потом часто добавляют – неправда, есть. С Николаем Караченцовым трудно кого-либо сравнить. Его энергия в этом спектакле играла огромную роль. Одним своим присутствием на сцене Караченцов поддерживал высокий градус происходящего, его глаз и требовательность, то, как он пахал на «Юноне и Авось» — всё это настраивало всех участников на определённое существование. Это понимаешь, правда, спустя годы.
Спектакль и сейчас в идеальной форме, если говорить про вокальную составляющую, про танец, но тот дух, который транслировал Николай Петрович, трудно повторить. Да, дальше были и Дима Певцов, и Витя Раков, и Семён Шкаликов, и Игорь Коняхин, и только что очень здорово ввелся Сергей Пиотровский. И они все вносили и вносят свою ноту, но Караченцов был уникальным исполнителем роли графа Резанова. И все вышеперечисленные прекрасные артисты со мной согласятся, ведь они сами работали с Николаем Петровичем в этом спектакле и знают, о чём я.
— С кем ещё из великих ленкомовских актёров вам удалось поработать? Кто более всего поразил, чему-то научил?
— Например, простое нахождение на одной сцене с Инной Михайловной Чуриковой было уже подарком судьбы. Что такое звезда? Это человек, который излучает энергию, и ты её впитываешь, как губка, насыщаешься ею. И, благодаря этому, становишься лучше. Хороший артист тянет за собой. С Инной Михайловной мы вместе играли в спектакле «Город миллионеров». Ещё там участвовали Армен Борисович Джигарханян, Наташа Щукина, Сергей Степанченко, Иван Агапов. И это было наслаждение! Невероятные декорации Олега Ароновича Шейнциса! Было настолько предельно правдивое, подлинное существование на сцене, была такая невероятная свобода, благодаря мастерам возникала такая атмосфера от нашего взаимодействия! Ощущение реально текущей жизни… Всё это создавали, в первую очередь, Инна Михайловна и Армен Борисович. И подобному стоило поучиться.
Или, например, в «Королевских играх», когда ещё играл Леонид Сергеевич Броневой, я всё время чувствовала фантастическую природу его дарования. Броневой был непростым человеком, но у нас сложились прекрасные отношения. В одной трудной ситуации Леонид Сергеевич меня очень поддержал, помог чисто по-человечески. Он обладал глубинной, мощной силой, и, вроде бы, ничего не играл, но говорил какое-то слово – и в точку. Никогда не педалировал, не хохмил специально. Но, повторюсь, каждая его фраза на сцене была значима и весома.
А сейчас я имею счастье работать с Александром Викторовичем Збруевым, мы играли вместе в спектакле «Всё оплачено», а сейчас — в «Вишнёвом саде». Чурикова, Броневой, Збруев – это плеяда артистов, которые обладали совершенно иным владением профессией, их существование на сцене – качественно иное. Моё поколение и даже чуть постарше – мы другие, даже если брать очень хороших артистов. Мы не те, правда. Маленькой меня часто спрашивали, кто мой любимый артист, я перечисляла, и мне не хватало пальцев рук. Это было такое мощное поколение, целая эпоха! Великий русский театр и кинематограф.
— Ну, вы знаете, Инна Чурикова или Леонид Броневой тоже, наверное, думали – вот какой великий артист Алексей Грибов или, скажем, Фаина Раневская! Не то, что мы…
— Наверняка. Но беда в том, что всё равно мельчает порода, некое вырождение, прости Господи, происходит. Потому что когда звёздами становятся артисты, которых невозможно поставить рядом с Иннокентием Смоктуновским или Евгением Евстигнеевым, которым дали бы при тех, великих, только фразу «кушать подано» произнести, ну грустно становится от этих мыслей…
— Поговорим о кино. Вы часто пересматриваете картины со своим участием? Нравитесь себе в каждой роли?
— Ой, нет, я фильмы свои не могу смотреть. Знаете, какое мужество нужно, чтобы взглянуть на себя со стороны? По-хорошему, это, конечно, очень полезно, чтобы разрушить какие-то иллюзии, более адекватно себя оценивать, сделать выводы на будущее. Но я очень самокритична. И телевизор во время показа своих картин не включаю. Впрочем, телевизор у нас долгие годы вообще стоит в качестве мебели.
— Чему вы специально обучались для той или иной роли, может, глубоко погружались в профессию, какое-то ремесло?
— Например, известный сериал «Жаркий лёд», возникший из нашего проекта «Звёзды на льду», где я и научилась кататься на коньках. Тем не менее – научилась же!.. Или вот в «Остановке по требованию» была смешная ситуация. У нас там было две пары. Я с Дмитрием Певцовым и Ольга Дроздова с Андреем Руденским. Затем начались отношения у моей героини с героем Руденского и соответственно у Дроздовой с Певцовым. По сценарию были ситуации, связанные с вождением автомобиля. Я, как и Певцов, в жизни умели водить, Дроздова и Руденский – нет. И вот они должны были куда-то отвезти наших с Димой персонажей. Забавно было то, что «мы», по сценарию, как раз не умели водить. В результате Андрей двигался тридцать метров по прямой на автомате, а когда для дубля надо было вернуться на исходную точку, я садилась за руль и возвращала автомобиль на место. У Ольги с Димой была аналогичная история. Это было очень смешно!
В сериале «Ермоловы» моя героиня-искусствовед едет к какому-то итальянскому аристократу, роль которого исполнял Станислав Любшин. И у нас была сцена, где мы общаемся по-итальянски. Я в своё время изучала этот прекрасный язык, у меня всё хорошо с произношением. Но в кадре герой Станислава Андреевича, вроде «носитель языка», говорил по-русски – его потом переозвучивали. А я, русский искусствовед, лихо щебетала на чистом итальянском. Всем было весело! Так что все наши умения когда-нибудь пригождаются.
Источник: argumenti.ru
Комментарии закрыты.