Анастасия Тодореску родилась в Волгограде. Окончила ГИТИС. Зритель знает актрису по ролям в таких фильмах и сериалах, как «Герой», «Игра на выживание», «Пассажиры», «Молоко», «Папы», «Грозный папа», «Прямой эфир» и др. 25 мая в онлайн-кинотеатре START — премьера сериала «Кошка», где Анастасия Тодореску сыграла главную роль.
— Настя, ваша героиня Оксана Кошкина в сериале «Кошка» — сотрудница Следственного Комитета, занимающаяся розыском пропавших детей. Какая она по характеру – жёсткая, добрая, агрессивная? На вас чем-то похожа?
— Оксана более сдержанная, чем я, собранная. Я – эмоциональная, смесь южноевропейской крови с русской, более взрывная. Оксана – человек слова, действия, очень неравнодушная к людям. Однако есть у неё и внутренний надлом, о котором мы рассказываем параллельно истории с поиском детей. И отпечаток прошлого лежит на её характере. Оксана хорошая, душой и сердцем переживает за пропавших детей, она как только приходит в отдел, не понимает, почему так долго движется дело, почему люди должны обращаться за помощью к волонтёрам, когда есть полиция, надо делать всё быстрее, быстрее… Поскольку моя героиня собранная, во время съёмок я мало с кем общалась, не заглядывала в соцсети, ушла внутрь себя, на режим энергосбережения, чтобы войти в образ. В общем, история сложная, трагическая.
— Вот о сложной истории. «Кошка» — детектив, триллер. Некоторые актрисы рассказывали мне, что, играя в таких жанрах, сидя, например, в каком-нибудь «подвале маньяка», испытывали реальный страх. Вы ничего подобного не ощущали на съёмках «Кошки»?
— Я от всей этой истории испытывала внутренний ужас. Постоянно находилась в таком состоянии, подключаясь к героине, зная все её страхи, зная её историю. В общем, я весь период съёмок искренне сопереживала Оксане.
— А какие у вас самой есть страхи?
— Из бытовых – боюсь пауков. Когда вижу, как кто-то держит в руках мохнатое чёрное чудовище, содрогаюсь, у меня паника и ужас. Наверное, надо как-то самой подержать в руках это насекомое, чтобы свой страх перебороть, не знаю. Но я не экстремал, не люблю быструю езду, например, экстремальные виды спорта.
Однако на съёмках экстрим присутствует постоянно. Например, мы снимали проект «Илия Муромец». Там надо было скакать на лошади, но поначалу я даже боялась к ней подойти, яблочком покормить. Опасалась, что лягнёт, хотя я люблю животных, но всегда соблюдаю дистанцию. Всё-таки преодолела себя, поднесла яблоко лошади. И как-то расслабилась. А на второй день меня тренер уже галопом отправил.
А на самих съёмках я чуть не упала с лошади. Она ни с того ни с сего понесла меня по лесам, по полям, и вся съёмочная группа думала, что всё, случится нечто трагическое. На лошади не было профессионального седла, потому что это был исторический проект, я повисла на ней, как блоха, испытывая дикий страх. Обнимала как можно крепче – и руками, и ногами, всем телом, и про себя молилась: пожалуйста, не урони меня, не урони…В итоге лошадь «сжалилась» и остановилась. Но это был только первый дубль. Когда я пришла в себя, попила водички, опять села на лошадь и поскакала. Так и преодолела этот свой страх.
Или вот у меня был такой экзистенциальный страх. Я с детства мечтала стать артисткой, но боялась поступать в театральный институт. Потому что всегда трепетно относилась к профессии, считала, что это такой пьедестал для избранных. Внутри знала, что могу. Но страх присутствовал. Мне казалось, что те, кто стоит на сцене – Людмила Гурченко, Инна Чурикова, Евгений Леонов – все, кого мы любим, небожители. И уровень должен быть у всех такой же, не меньше. Боялась не оправдать ожиданий, но всё-таки поступила в театральный институт в 24 года.
— Кстати, о знаменитых артистах. Вы снимались в «Кошке» со многими звёздами – Вадим Андреев, Екатерина Вилкова, Алёна Хмельницкая. С кем сдружились, быстро нашли общий язык? Может, кто-то чему-то научил?
— Помню, мы первый раз пришли на съёмочную площадку, и у нас сразу образовались нормальные рабочие, здоровые отношения. Все в материале, в процессе, все понимают, что это за история. Мы друг другу помогали, я отдавала себе отчёт, с какими артистами работаю, какой у них огромный опыт. Тем не менее, на съёмках присутствовало абсолютно равное партнёрство.
Что касается, чему научили, то здесь мне больше вспоминается работа с Юрием Николаевичем Стояновым в картине «Папы». Он такого уровня звезда, его так народ любит, что я, тогда начинающая актриса, робела перед ним первое время, хотя он играл моего папу. Юрий Николаевич – очень дисциплинированный человек, мегапрофессионал, он всё делал с первого дубля. И на площадке всегда должна быть тишина, все с головой в процессе, как только заходит Стоянов, сразу меняется атмосфера, никаких включённых раций, теней от бума или ещё чего-то. Никакой расслабленности! Вот этому я у него научилась – берёшься за работу, надо работать, не допускать никакой халтуры. У тебя может что-то не получаться, но ты стараешься, и в итоге добиваешься результата.
Я помню, когда мы снимали сцену на корабле, когда перед моей свадьбой собрались гости, герой Стоянова говорит тёплые слова, и я каждый дубль плакала, хотя, по сценарию, в этом не было необходимости. Но Юрий Николаевич так проникновенно говорил, что всю жизнь мечтал встретить дочь. На крупном, среднем и общем плане я всё время рыдала! И Стоянов ко мне подошёл и сказал: «Настенька, всё хорошо. Но ты сначала дай оценку тому, что происходит, а потом плачь». Вот ещё к вопросу о том, чему я научилась у мастера.
— В комедии «Грозный папа» вы сыграли эксцентричную ведьму Аиду. Вообще у вас есть комедийный дар, умеете смешить людей, рассказывать, например, анекдоты?
— Анекдоты я не люблю. Иногда, правда, артисты очень уморительно и талантливо их рассказывают, тогда можно посмеяться. Но я все анекдоты забываю. А что касается комедийного дара, то да, во мне есть характерность, жанровость. Это моё. Обожаю роль Аиды. Очень ждала этот проект, я там просто оторвалась. Я очень эмоциональная, и если в той же «Кошке» приходилось глушить свою эмоциональность, то в «Грозном папе» можно было играть и телом, и руками, и пластикой. Настоящий творческий процесс, когда можно было много предлагать, добавлять, украшать. И всё принималось режиссёром.
— Ваша героиня – ведьма. А в жизни вы мистически настроенный человек, верите в предсказания, ворожбу, гадания, астрологию?
— Я вообще не увлекаюсь ни гаданиями, ни астрологией, ни тарологией.
Верю в какие-то чудеса. Не в те, когда «сейчас из кувшина выскочит джинн»! В более глобальные чудеса, когда невозможно найти объяснение тому, что произошло. Но это произошло.
— В картине «Молоко» вы сыграли небольшую роль простой кондукторши. Негламурная, не особо привлекательная девушка. Не боитесь выглядеть некрасивой в кадре?
— Нет, не боюсь, наоборот, это классно. Чем дальше отходишь от своего привычного образа, тем интереснее. Мне нравится, когда ты совершенно на себя не похож, когда можешь быть совершенно другим человеком. Так что я за такие эксперименты – максимально отходить от себя.
Если мы заговорили о внешности, то многим кажется, что если ты красивая девушка, то у тебя нет никаких проблем. То есть, ты живёшь, и всё падает к твоим ногам. Люди так привыкли думать, но это не так. Если ты ни на что не способна и у тебя нет головы на плечах, тебе никакая красота не поможет.
— Да поможет, поможет…
— Что вы имеете в виду?
— Ну, например, есть категория девушек-содержанок. Им просто так всё с небес падает.
— Это с вашей точки зрения всё так. Но, как говорится, наденьте обувь другого человека, пройдите его путь. Что у содержанки происходит в душе и что она каждый день испытывает, мы не знаем. Может, она страдает? А по-другому жить не может или не хочет. Не берусь никого судить, потому что у каждого свои причины и лучше всегда быть осторожней в высказываниях, потому что ты не знаешь, что там, за этой красивой картинкой.
— Вы сказали, что не любите экстрим. Но в сериале «Игра на выживание» — о реалити-шоу, где участники должны преодолеть самые невероятные препятствия, экстремальных ситуаций было хоть отбавляй, верно?
— О, да! Я снималась и в первом, и во втором сезоне, и «Игра на выживание» — очень значимый для меня проект. Он вызвал огромный резонанс, и настолько полюбился зрителям, что решили снимать второй сезон. Плод народной любви, так сказать. Чистый кайф, в жизни, как я уже говорила, экстрим не люблю, а в кино – жажду преодолевать как можно больше препятствий! Физических, моральных, люблю бросать вызов самой себе. Два сезона – абсолютно разные. Например, в первом, 12-серийном, съёмки проходили в Абхазии — бег по горам, лесам, туман, дожди, прыгали в ледяные реки с вертолётов, плавали и тонули. Было то жарко, то холодно – в зависимости от появления или исчезновения солнца. А у меня ещё дреды были – это тоже отдельная история.
— А что такое, в чём проблема?
— Это было сложно, с ними тяжело и больно. Они весили полтора килограмма, а когда сцены в реке, дреды пропитывались водой и становились ещё более тяжёлыми. Мне казалось, что меня 24/7 тянут за волосы, я тёрлась дредами о стены, просила гримёров, чтобы мне сделали массаж. Хотела избавиться от неприятных ощущений. Ранние подъёмы были. Но мне, повторяю, всё было в кайф, я понимала, для чего я это делаю. Почти все актеры, кто пришёл на первый сезон «Игр», не имели за спиной больших проектов, все были молодые, с горящими глазами, мечтая всё и всех «порвать». Никто не ныл, мы сидели в палатках, порой в мокрой одежде, вокруг ходили медведи. В общем – полевые условия. Но те съёмки я вспоминаю с любовью и теплотой.
Источник: argumenti.ru
Комментарии закрыты.